Садо-мазо в деревне
Маша - женщина тридцати шести лет, брюнетка, отнюдь не полная, но довольно таки пышная. По всякого рода фитнес-клубам она не ходила, но это никак не мешало ей оставаться настоящей красавицей (естественно для тех мужчин, которые ценят женщин, немного в теле). Она была ухоженна, имела хороший вкус к одежде, всегда была в меру намакияжена и напарфюмерена. Сейчас она была одета по-летнему. В яркий салатовый сарафан из тонкой ткани. Если хорошо приглядеться, можно было даже увидеть как через эту тонкую ткань просвечиваются белые кружевные трусики и бюстгальтер. На ногах у неё были босоножки. Даже перед тем как поехать в деревню, она сделала себе педикюр.Маша приехала в отпуск на месяц, с дочерью, но без мужа, так как в этом году график отпусков у них не совпал. Она не была в «Старенки» уже лет семь, с тех пор как умерла её мать, но в этом году решила съездить, посмотреть что стало с её домом, и просто отдохнуть от суеты большого города.
Приблизительно в одиннадцать вечера, когда на улице уже была полная темень, Маша вышла из своего дома, который находился на самом краю деревни, возле пруда, и пошла на центральную улицу, просто так... прогуляться под звёздным небом. Тишина... Раньше, в былые времена здесь было много молодёжи. Жизнь кипела... выпивали, пели, смеялись, жгли костры до самого неба. А сейчас, в этой деревенской ночи, тишину нарушал только лай собак, доносившийся из чахлых дворов.
Маша, не спеша, направилась к скамейки, на которой в былые времена они все и собирались большой компанией. Шла она уже без надежды кого-либо встретить, но дойдя до места она увидела молодого парня лет двадцати пяти. В темноте было сложно разглядеть его лицо, но по внешнему виду совсем не алкаш. Одет по простому, в джинсы, белую футболку. Парень курил на лавке, задумчиво смотря на звёзды. Маша подошла, тоже закурила сигарету, и поздоровалась.
- Привет.
- О, привет, Маш, что-то давно тебя видно не было.
- А мы знакомы? Извини, что-то я тебя в темноте не узнаю.
- Дима Южин! Что? Не помнишь что-ли.
- А... Димка. Как тебя узнать то. Я тебя помню ещё совсем мальчиком, которого мама гулять только до одиннадцати вечера отпускала. А сейчас вон ты какой уже мужик.
- Это да... Время, как говорится, летит. А тебя какими судьбами сюда занесло?
- В отпуск приехала. Думаю надо этот месяц на свежем воздухе провести. - Маша улыбнулась, а затем добавила, - Вышла вот... хотела, может, любовника себе на это время хоть найти. А где теперь здесь... днём с огнём не сыскать.
Дима ни чего не ответил и в воздухе повисла пауза. Эта пауза затянулась чуть-ли не на целую минуту. Молчание нарушила Маша.
- Вот видишь... Тебя встретила, да и то, ты на меня ноль внимания.
- От чего же ноль внимания? Ты вон какая красавица. Просто ты со мной не сможешь...
- Это ещё почему? - удивлённо спросила Маша.
- Я садо-мазо люблю, - ответил Дима и улыбнулся. Маша тоже улыбнулась в ответ.
- Ну и что? Я давно хотела попробовать что-нибудь этакое.
- Ты, наверное, меня не очень понимаешь. Тебе же будет больно. Именно тебе... не мне.
- С чего ты взял что не понимаю? Всё я понимаю. Наверное плётку в секс-шопе купил, когда в город ездил, и сейчас меня по попе отхлестать хочешь.
- Зачем мне плётку в секс-шопе покупать? Что думаешь, у меня ремней что ли мало? Весь гардероб дома завешен.
- Ты, наверное, не серьёзно. Просто со мной флиртуешь. Смотри... Я ведь и вправду могу тебе позволить.
- Да, флиртую. Но флиртую с серьёзными намерениями.
- Ну тогда давай с тобой договоримся и встретимся. Ты когда сможешь?
- Да «когда» вообще не вопрос. Вопрос только «где». Я в центре живу, здесь людно. А ремнём... Ты же, наверное, стонать, кричать будешь от боли. Всех бабок напугаем. Ещё, гляди, и милицию вызовут.
- Слушай, давай тогда у меня, - снова улыбнувшись сказала Маша. Дочь моя завтра к тётке, в соседний посёлок на три дня уедет. А мы уже будем с тобой, по своему усмотрению время проводить.
- А... Ну тогда хорошо. Точно... Ты же на самом краю живёшь.
- Там с утра я алкаша одного попросила вокруг дома бурьян обкосить. А то заросло уже всё. А к обеду ты тогда подтягивайся. Договорились?
- Договорились.
- Ну вот и славненько. Давай тогда, до завтра. У нас будет ещё время поболтать, а то мы так до утра не разойдёмся. Мне ещё дела по дому поделать надо.
Маша села на лавку рядом с Димой, обняла его, и их губы слились в страстном поцелуе. Затем Маша отпрянула, - Ну всё, хватит лизаться. Ремень, смотри, завтра не забудь.
- Точнее два ремня. Этого я уж не забуду.
- А два то зачем?
- Ну один для того что-бы тебя привязать, а вторым уже тебя пороть буду.
- А... Понятненько. Ну всё, дорогой, до завтра. Чмоки-чмоки тебе.
Маша отошла на пять метров от скамейки, затем обернулась, помахала Диме ручкой, и модельной походкой направилась в сторону своего дома.
Маша расплатилась сторублёвой купюрой и бутылкой водки с мужиком, который косил траву возле дома, и выпроводив его за дверь, поставила чайник и стала ждать Диму. На ней был лёгкий халатик, домашний, но весьма изящный. Накрасилась она ещё с утра и сейчас подошла к тумбочки дабы подушится. Она взяла маленький флакончик и побрызгала себе на шею и грудь. Буквально через пять минут в дверь постучали. Маша открыла. На пороге стоял Дима, и держал в руке большой букет белых лилий, от которых сразу же повеяло необычайно прекрасным ароматом. Маша была буквально ошарашена таким сюрпризом. И где только он смог достать, в этой глуши, такой шикарный букет?
- Димочка, это мне?
- Тебе конечно. Кому же ещё?
- Дима, ты прелесть. Ну давай уже проходи... Не стой на пороге. Ты пока чай завари, а я вазу найду.
- Окей. Ты потом когда цветы поставишь, сразу халат сними. Я тоже разденусь, и потом уже поболтаем, чай попьём.
Маша ушла из террасы в комнату. Где-то минут через десять она вернулась уже без халата. На ней был комплект чёрного нижнего белья (кружевные трусы и бюстгальтер). К этому времени Дима, то же уже разделся и даже налил чай. Где-то с полчаса они пили этот чай, болтали о всякой всячине, вспоминали общих знакомых и даже успели обсудить какое-то кино. Весьма странно, но за всё это время, в своём разговоре они не коснулись той темы, ради которой собственно они и встретились, хотя по ним было видно что они оба достаточно возбужденны, даже ни сколько от того что они раздетые, а скорее потому что знали что вот-вот, то о чём они договаривались вчера на скамейки должно произойти. И этот момент настал. Дима посмотрел в глаза Маше и спросил:
- А у тебя кровать с перегородкой?
- Нет... Это для того что-бы было к чему меня привязать? С этим проблем никаких не будет. Кровать стоит одной стороной к трубе от котла. За руки меня к ней привяжешь и затянешь потуже, и я уже никуда от тебя не денусь, - На Машином лице снова появилась улыбка.
- Ну тогда, давай, Маш, начнём. Иди ложись на кровать.
- Наконец-то. Дорогой, мне как лечь. На живот же?
- Конечно на живот. А как же ещё?
- Ну мало-ли... Ты что забыл, что со мной первый раз такое происходит. Ладно... Я пойду лягу. Приходи ко мне поскорее.
Выкурив сигарету, Дима вошёл в комнату, и приблизился вплотную к постели, в которой нервно и возбуждённо дыша, в ожидании порки, лежала Маша.
- А трусы? Трусы то чего не сняла? Стесняешься что-ли или боишься?
- Я стесняюсь? - приподняв голову возмутилась Маша. Она встала на колени, и изящными движениями рук, спустила трусы на ляжки, - Мне уже давно как четвёртый десяток пошёл... Я уже давно ни чего не стесняюсь и не боюсь. По моему это ты стесняешься. Не можешь сам с меня трусы стянуть. Наверное, нервничаешь и не знаешь с какой стороны ко мне подойти.
Дима словно принял её вызов. Он провёл рукой у неё между ног, и приобняв женщину сзади, начал массировать ей клитор, одновременно целую в шею. Затем он поцеловал её мочку уха и прошептал, - Всё, моё солнышко. Давай ложись на животик. Маша прошептала ему в ответ «Хорошо, мой дорогой» и без промедления выполнила его просьбу. Она вытянула руки и положила их на трубу. Дима привязал их, затянув ремень как можно туже.
Вот он, тот момент который по силе возбуждения, для них обоих, был сравним едва ли не с самой поркой. Она... была возбуждена до предела, от того что лежала привязанная, со спущенными трусами, полностью в его власти и в страхе, что вот-вот последует первый удар. Она лукавила, когда говорила что совсем не боится. Её страх выдавало нервное прерывистое дыхание, а на попе (не маленькой, очень аппетитной попе) стали появляться мурашки. От холода? Вряд ли. В доме было достаточно тепло.
Он был возбуждён до предела, от того что перед ним лежала женщина. Он видит её не маленькую, очень аппетитную попу и находится в предвкушении что вот-вот он размахнётся и нанесёт этот самый первый удар. Дима сложил ремень вдвое, размахнулся от всего плеча, и будто-бы ударил, но специально, дабы потянуть этот очень страстный момент промазал мимо Машиной попы. Ремень только издал дикий свист, рассекая воздух, а Маша уже вскрикнула, но затем поняв что ни чего ещё не произошло, замолчала. Хотя её дыхание после этого стало ещё громче.
- Машенька, зайка, ты же говорила что не боишься. Что же ты кричишь? Я же тебе пока ещё ничего не сделал. Расслабься, миленькая моя, - с этими словами, Дима провёл ладонью, вдоль спины женщины. Затем поудобнее зажав ремень в руке, снова размахнулся и прицелившись так что бы площадь ремня охватила обе ягодицы, ударил что есть силы. Маша закричала от боли так, что если не дай Бог, кто-нибудь бы проходил мимо дома, то он точно бы подумал, что в этом доме кого-то убивают. Всё её тело забилось в судороге, а пышные ягодицы сразу же стали красными.
Они очень возбуждающе дрожали, когда всё тело трясло от боли. Не дожидаясь пока крик женщины перейдёт в стон, Дима сразу же размахнулся и нанёс второй удар, а затем так же третий приложив ещё больше усилий. После третьего удара он опустил ремень, и стал наблюдать за поведением Маши. Её крик, после этих трёх ударов перешёл не сколько в стон, сколько в рыдания. Она заплакала, и Дима наклонился, обнял её и стал жалеть.
- Тише, Машенька, тише... Терпи, моя дорогая. Сейчас я ещё раз, так же ударю тебя три раза. Потерпишь? Хорошо?
Женщине едва хватило воздуха, что бы сквозь стон и плачь выдавить из себя прерывистое «Хо-ро... хоро-шо» . Дима снова размахнулся и стал с периодичностью где-то в пять секунд наносить сильные удары. И снова истошный крик. И снова «задыхающийся плачь» Дима снова наклонился, - Давай, солнышко, я с тебя трусы полностью стащу, чтобы тебе по ляжкам тоже досталось.
Он стащил с женщины трусы, закинул их в угол комнаты, и снова стал наносить удары. Как он и обещал ляжкам тоже досталось. Маша стала плакать ещё сильнее, и начала выдавливать из себя слова «Всё... Яяя... Боль-боль-не могу, х-хватит». Дима снова стал её жалеть.
- Солнышко, родненькая моя, потерпи. Я понимаю что тебе больно. Я тебя люблю... очень люблю. Сейчас я тебе, по нижней части попы ударю, ближе к вагине. Очень больно будет... Терпи, солнышко.
Маша задыхаясь простонала «Н-не-е-т». Дима размахнулся, и нанося этот удар, переменил свой тон с лакового на агрессивный, громко выкрикнул «Получи тварь! Сука» Это был самый болезненный удар из всех. От него Маша, закричала так, что сорвала связки, и стон превратился в хрип, а затем снова в плач. Дима снова стал ласковым.
- Почти всё, солнце. Отдохни немножко, потом ещё я тебя несколько раз ударю и всё... всё закончится.
Дима покурил пять минут в коридоре. После, он вернулся и снова взял в руки ремень. К этому времени, Маша, хоть и сквозь слёзы, всхлипывая, но всё же более менее отчётливо могла произносить слова. «Уходи, прош-рошу те... уходи. Я в полицию пойду, тебя посадят» Дима нежно провёл ладонью по её влажному от слёз лицу, прошептал «Тише-тише», и снова стал наносить удары. Она уже не кричала, а только стонала, потому что на крик уже не оставалось сил. Через какое-то время он наконец-то к ней прильнул.
- Всё солнышко... последний удар и всё...
Но Диму словно обуяла страсть. Ударив один раз, он не успокоился и с быстротой молнии стал хлестать Машу с криками «На шлюха, получи, блядь! Тварь». Так он нанёс последние пять-шесть ударов, пока ремень не вылетел из его рук. Он упал к Маше в постель, развязал ремень и обнял её.
- Всё, родная. Прости... Всё... Всё закончилось.
Маша всхлипывая встала на колени, оставив после себя на простыне, в том месте где находилось её лицо, солёную влагу и размазанную тушь. Она уронила свою голову на грудь Диме и продолжила всхлипывать. Он обнял её и стал жалеть, нежно гладя по волосам «Всё, солнце моё, всё закончилось». Через несколько минут таких ласк, она раздвинула ноги и обняла своими ляжками, тело Димы, словно приглашая, что-бы тот вошёл в неё. Тот снял с неё последний элемент одежды, то бишь бюстгальтер и стал трахать. От происходящего она практически сразу кончила. Вообще секс, после порки у них был бурный. Машу накатывал оргазм за оргазмом. Когда она последний раз кончила, они вместе с Димой, обессиленные упали с кровати на пол, и так провалялись около двух часов, лаская друг друга.
- Ну как, дорогая, у тебя попа сильно болит?
- Ты знаешь, нет. Сейчас даже приятно как-то, тепло.
- Это просто ремень. Так бы если прутьями... Там же вообще до крови. В сто раз больней.
- Слушай, Дим, а сколько по времени после прутьев попа заживает.
- Ну я думаю, что бы так... не болело, и недели хватит. А так... шрамы всё равно остаются.
- Я вот думаю... Может нам стоит когда-нибудь попробовать. Только день выбрать, что бы до отъезда у меня всё затянулось.
- Конечно, дорогая. Если хочешь, попробуем. Для тебя всё... всё что только ты попросишь.
Их губы снова слились в страстном поцелуе.
Маша всё таки решила съездить в город, для того что-бы приобрести себе что-нибудь новенькое из одежды. Да и продукты тоже не мешало бы купить, ведь скоро у них с дочерью день рождения (так получилось что они родились с разницей в один день). Отмечать конечно они будут в деревне, а местный магазинчик не славился разнообразием товаров. Где-то к трём часам дня, они с Леной (дочь Маши) уже всё купили, кроме духов. Они уже с полчаса находились в парфюмерном магазине, где Маша брызгала духи на пробники, и долга выбирала аромат который ей придётся по душе. Лена уже устала ждать.
В хозяйственном магазине, когда Маша спросила прищепки потуже, продавщица предложила ей металлические:
- Вот! Очень хорошие. Это такие в советское время делали. Из металла и с зубчиками, которые впиваются в ткань. Одна прищепка три одеяла удержит.
- О, впиваются это хорошо. Мне как раз подходит. Дайте две пачки.
На следующий день, к пяти вечера Маша пришла на свиноферму. Одета она была просто, но как всегда привлекательно. На ней были обтягивающие джинсы и блузка с вырезом. Дима уже её ждал, перебирая прутья.
- Ну здравствуй, дорогой.
- Здравствуй, моё солнышко.
Они поцеловались. Затем Маша взглянула на прутья, взяла один из них в свои руки, и спросила:
- Это рябиновые... Да?
- Ну да. У меня возле дома только рябина и яблони растут.
- Просто ивовым, наверное, будет побольнее.
- Да где теперь их взять то? Ивовые...
- Да здесь же возле дороги ива растёт. Вот вы все мужики, не внимательные. Там такие пруты, что свинью напополам можно разрубить.
- Маша, ты прелесть.
Дима ещё раз поцеловал её в губы. Маша осмотрела «поросячье» лобное место.
- А куда мне здесь лечь, чтобы тебе удобнее было. Я на землю без проблем лягу, ну тогда тебе сидя меня лупить придётся.
- Сегодня ты стоя будешь, - сказал Дима и улыбнулся, вот видишь шест на который туши подвешивают. Руки вверх поднимешь, за него я тебя и привяжу. Ты разденься пока, и пивом угощайся. Там в углу лежит полторашка. А я пока прутьев нарежу и схожу до дома, баню проверю. Сегодня протопил чтобы, потом мы в порядок могли себя привести. Только вот до неё идти потом надо будет.
- Да к этому времени уже стемнеет, видно ничего не будет. Хоть голыми по деревни иди.
- Оно и в правда.
Дима вернулся через пол часа и Маша, совершенно голая, уже немного опьяневшая от выпитого пива, как только увидела его, сразу подняла руки вверх и уцепилась за шест. Он привязал её как можно крепче, поцеловал её в плечо, потом в губы, и затем зажав сосок прикрепил прищепку. Маша застонала. В тот раз она стонала вперемешку с криками и плачем, а сейчас он услышал как она стонет с какой-то даже нежностью. Он прикрепил прищепку на второй сосок, а затем на другие места, на груди и животе. Поцеловал ей шею, и вполголоса проговорил на ушко.
- Машенька, я тебя очень люблю. Ты самая прекрасная женщина. Можно я сейчас тебя буду хлестать как последнюю шлюху.
- Конечно, дорогой.
Дима взял в руки прут и размахнулся. Маша подумала что сейчас он как в прошлый раз, специально, промажет что-бы создать интригу. Но послышался свист прута, который рассекая воздух попал точно по попе, оставив кровавую полоску. Маша забилась в судорогах, из этой прекрасной женщины вырвался хриплый крик, не похожий даже на человеческий. Она зарыдала во весь голос, и повиснув на шесте ёрзала как боксёрская груша, от чего Диме было сложно наносить последующие удары. Поэтому эти удары, приходились не только на попу, но и на спину.
Но он всё равно её лупил то и дело выкрикивая «Получи, блядь, терпи шлюха». Выпитое пиво давало о себе знать. Она только попыталась превратить свои рыдания, в некую просьбу отпустить её пописать, как по её ляжкам потекли струи. Диму это возбудило ещё больше. Один раз, когда ей уже невмоготу было переносить удары сзади, она выкрутила себе руки, развернулась и получила кнутом по груди, с которой тут же упало несколько прищепок.
Когда Дима развязал ей руки, она тут же упала на землю бес сил. Она вся дрожала, плакала и стонала. Он тоже лёг на землю, стал её целовать в губы, затем в грудь, живот спускаясь всё ниже и ниже. Маша сквозь плачь простонала «Дии-димоо-чка, я опять пиии-сать...» Но Дима её не слушал, и когда его голова опустилась к самой вагине, из неё вырвалась мощная струя. Маша хотела оттолкнуть Диму, ну тот преодолев слабое сопротивление прильнул к её писающей пизде. Стал её лизать. Машины попытки оттолкнуть Димину голову, через несколько секунд превратились в нежные поглаживания его по волосам. От такого она сразу же кончила. После того как он её оттрахал, они около часа лежали на земле в обнимку. Успокоившись немного Маша заговорила.
- Дим, а ты действительно меня любишь?
- Конечно, детка моя, сильно люблю. Почему ты спрашиваешь?
- Просто ты в тот раз когда меня лупил это сказал, и сегодня. Сначала я подумала что ты это говоришь просто так, в порыве страсти. Но сегодня я поняла что это не просто слова. Поняла я это тогда, когда ты стал лизать мою писающую пизду. В этот момент я осознала, что любовь твоя настолько сильна... что ты любишь всё что во мне, любишь меня без остатка. А это значит, что ты и дочь мою будешь любить, потому что она была во мне. Скажи, Дима, ты хочешь меня, в смысле создать со мной семью.
- Хочу, солнце моё, хочу.
- Тогда я расстанусь с мужем. Давай я в субботу познакомлю тебя со своей дочерью. Она у меня чудо. У нас будет день рождения... один на двоих. Ты придёшь?
- Приду конечно. Что же мне вам подарить-то?
- Ну это уже на твоё усмотрение.
- Хочешь я подарю вам себя. То есть в воскресение я буду ваш полностью.
На Машином лице появилась радость.
- Это правда? Это правда то что я подумала? То есть в воскресение ты сможешь быть нашей блядью, и мы можем делать с тобой что захотим.
- Ты правильно поняла, дорогая. Я же люблю тебя.
Они снова обнялись.
https://sexpornotales.cc/bdsm/1888-sado-mazo-v-derevne.html
Испытай удачу
🍒
🍋
🍑